Клайв Льюис - Космическая трилогия [сборник]

Мы уже видели человека без души. Теперь приходит великая опасность лишиться ему и разума. На беду, мы привыкаем не только к глупым штампам — к мудрым мы тоже привыкаем. И предостережения мы легко превращаем в штампы. Словом «оболванивание» мы припечатываем разные явления, а надо бы учить не оболваниваться. Льюис начал предупреждать нас еще в середине века — в трактате «Человек отменяется» (1943) и в «Мерзейшей мощи», которую закончил в 1945 году.

Первую половину романа читать очень тяжело. Нагнетается раздражение: зачем писать столько мерзости? Вот! В вопросе — ответ. Чтобы убедить, сколь велика угроза, Льюис сознательно вызывает в читателе чувство омерзения; одновременно возникает ощущение непреодолимой мощи — ты беспомощный кролик перед всевластным гигантом ГНИИЛИ. Если прежде мы стонали от наших «домашних» бюрократов, теперь, познакомившись с Уизером, видим: они во всем мире таковы. И полиция, которая не наказывает, а лечит… Не только добрые идеи витают в воздухе.

Но ведь вся эта правда действительно может свести с ума! Противостоять — немыслимо тяжело. Марк Стэддок разве плох изначально? Медленное падение почти незаметно на глаз. Продать себя за хорошую плату (например, за избранный круг) можно ненароком, и так дальше, раз за разом, шаг за шагом. В какой точке остановишься? А весь остальной люд («быдло» — популярное теперь слово) можно и не спрашивать — «оболванить» газетами раз плюнуть, да еще и руками того же Марка. Какая мерзость!

Вывод справедлив. Бороться с такой мощной машиной бессмысленно. Немножко добрых людей, случайно собравшихся в одном доме, пропалывают редиску — и противостоят. Человеческих сил заведомо достать не может; можно только поверить Рэнсому и ввериться его эльдилам. Мало? Так не спросит человек, хоть однажды попробовавший ввериться и жить, независимо от любых внешних обстоятельств. Но, строго говоря, для победы их действительно мало. Как и на других планетах, на Земле хнау — еще не вся жизнь.

«Требуется Мерлин» — требуется разбудить древние силы. Только объединившийся с ними может рассчитывать на победу. Мрак рассчитывает на их помощь и хочет их разбудить — разбудить Мерлина, их повелителя. Рэнсом ждет, когда он проснется сам.

Очевидно, существует какой-то закон, по которому в ситуации глобальной опасности основное бремя ложится на пришедшего извне. Рэнсом должен был стать спасителем на Переландре; на Земле же спасает мир от покушения пришедший из седого прошлого. Спасает тем, чем когда-то мир был наказан, — Вавилонским столпотворением.

И, как всегда у Льюиса, дьявольский ужас уравновешивается вещами здоровыми, земными, человеческими. Среди всей этой тошнотворной гадости звучит спокойная, теплая тема супружества. ОДна мудрая дама назвала «Мерзейшую мощь» романом о браке. Перед нами живут три пары: старые Димблы и молодые Деннистоны — в согласии и любви, Стэддоки — нескладно и несчастливо. Искусство брака — искусство тонкое. Искать в браке счастья вряд ли разумно, скорее он дает в завершенном виде полноту и покойную насыщенность. Не зря, наверное, в христианской традиции венцы брачные приравниваются к венцам мученическим. Брак — замечательная школа для души. Джейн Стэддок лишь попутно помогает добрым силам, основная ее задача — пройти эту школу.

Эта школа важна почти каждому из нас, и мы не будем ее анализировать — можно просто поучиться вместе с ней.

Книга закончилась. Если вам захочется еще раз ее открыть — Льюис старался не зря. А впрочем, если вы дочитали до конца, след в душе уже не сотрется и мир вокруг станет хоть немного иным.

Слова эти — из песни, которую поет герой Честертоновского романа «Перелетный кабак» (см.: Честертон Г.К. Избранные произведения. М.: Худож. лит., 1990. Т. 2).

Здесь я описываю, конечно, то, что думал и чувствовал тогда; ведь это — только свидетельство очевидца. Однако стоит поразмыслить о том, как воспринимают эльдилов наши чувства. Пока что я нашел достойные внимания мысли в начале XVII века. Любопытных отошлю к Насвильциусу («Аb Aetereo et Аеrео Соrроrе». Базель, 1627, II, 12). Он пишет: «Вероятно, однородное пламя, воспринимаемое нами, — не самое тело ангела или беса, но его доступный чувствам образ или же поверхность некоего тела, которое пребывает за пределами наших понятий, в особой, небесной сфере». Под «особой, небесной сферой» он, видимо, подразумевает то, что мы назвали бы многомерным пространством. Конечно, о таких пространствах он ничего не знал, но дошел на опыте до того, к чему, много позже, ученых привела теория.

См.: Бф. 6, 12. (Примеч. ред.)

Кто спит — обедает (фр.).

Строка из трагедии Аддисона «Катон». (Пер. Д. Маркиша)

Согласно Толкину, это — страна, существовавшая в Пред-начальную Эпоху на Заокраинном Западе, сохранившая связь с иными планами бытия. У Толкина — Нуменор. Льюис тогда еще не читал, а только слышал это слово, и потому ошибся. Позже он почему-то ошибки не выправил. (Здесь и далее прим, переводчика.)

Перевод Н. Доброхотовой.

Смотрите-ка… да… хорошо (фр.).

Англичанища.

Вот.

«Кролик Питер» — сказка Беатрис Поттер.

«Роман о розе» — средневековый аллегорический роман.

Клингзор — колдун, персонаж оперы Вагнера «Парсифаль».

«Алиса в стране чудес».

Свищут зловеще бичи, грозно грохочет железо (лат.).

Пс. 44, 11.

Роман Джейн Остин (1816 г.).

Джордж Макдональд — шотландский писатель XIX в., друг Льюиса Кэррола; писал прекраснейшие сказки и притчи.

Талиессин — уэльский поэт VI в. Льюис имеет в виду поэму «Талиессин в Логрисе» своего друга Чарльза Уильямса.

Жизненный порыв (фр.).